Построена эта стена во дни местоблюстителя Цулы-бега, сына Полета, в 6503 году.

 

Латышев издавал надпись по копии Скубетова, который допустил некоторые ошибки: во 2-й строке не увидел надстрочного знаков над тау и сигмы внутри омикрона, в 4-й строке тау принял за йоту, а в 5-й строке гамму — за тау. В результате последних двух ошибок строителем стены считался ипотирит Цула-бей, а не топотирит Цула-бег. Все эти ошибки были исправлены заново открывшими и переиздавшими надпись Белым и Соломоник (в их статье см. всю историю изучения надписи).

1. Формула строительных надписей с глаголом ἐκτίσθη засвидетельстована в средневизантийский период (RECAM 98 (894 г.)).

2. Простонародную форму τοῦτος ср. с V 219.

4. Топотирит для Х века — «лейтенант» командира фемы или тагмы, но на протяжении XI века, к 1100 году, он превращается в начальника крепости (ODB, 2095–2096) — в нашем случае возможны оба значения: первое больше походит к словам «во дни» (уникальная формула ὑπὸ ἡμερο͂ν находит себе единственную параллель в надписи из Лак 1364 г. (V 144), где она применена, вероятно, также к наместнику (на сей раз ханскому) — Кутлук-Темиру), второе — к локальному (судя по отсутствию в надписи имен императора или стратига фемы) характеру строительства. Рядом с должностью топотирита в надписи нет уточнения, заместителем какого стратига был Цула-бег, однако последнее, со всей очевидностью, подразумевается: на Мангупе в 994–995 гг. не мог действовать топотирит иного стратига, кроме стратига Херсона. Таким образом, очевидно, что в конце Х в. на Мангупе находился византийский военный гарнизон. Стена, упомянутая в надписи, была построена, по всей вероятности, именно в связи с установкой гарнизона и активизацией византийского присутствия в Горном Крыму.

5. Существенную проблему представляет собой имя строителя. Логичней всего видеть в последней части -βήγη тюркский термин «бег». Этому чтению вроде бы противоречит то, что произносить такое слово византийцы должны были как «виг», и, в отличие от терминов πεχ и μπεκ, вариант βήγη не засвидетельствован у Моравчика (Moravcsik 1958, 250). Однако на передачу тюркского бега в форме βήγη указывает анализ титула болгарских ханов Омуртага и Маламира κανα συβήγι: по предположению некоторых исследователей, вторая его часть означает sü-begi «властелин армии» (см. Beševliev 1963, № 251). Такой же вариант мы встречаем и в одной из херсонских надписей IX–X вв.: ...]υβήγις (V 103). Неясным остается лишь, следует ли восстанавливать имя нашего строителя в номинативе как Τζουλα-βήγη или как Τζουλα-βήγης. Относительно истории рода Цул и отождествления Цулы данной надписи см. Виноградов 2009а. Однако если "p" в имени Полетас соответствует тюркскому "b" (как в πεχ для bek), то форма Полетас может воспроизводить какое-то тюркское имя типа Болды, Болтой, Булат, Булатай, Булташ, Булут и т. п. 7. Самая важная и, как оказалась, роковая ошибка была

6. Патронимик мангупского строителя Πολέτας, в свою очередь, довольно загадочен. Он не тюркский, ибо в тюркских языках отсутствует звук п. С другой стороны, единственный греческий пример этого имени достаточно поздний: он известен на Корфу в 1391 году, и, кроме того, это имя родовое — Феодорис Полетас (PLP, № 23472), т.е. это могло быть имя негреческого происхождения, ставшее с течением времени, как и многие другие, в том числе и Цула, родовым.

7. Самая важная и, как оказалась, роковая ошибка была допущена Скубетовым (чертежником, не знавшем греческого языка) в 7-й строке: первую букву в обозначении года он принял за альфу, и поэтому надпись была отнесена к 1503 г. — эту датировку сохранили и Белый с Соломоник. Такой датировке противоречат сразу несколько обстоятельств. Во-первых, датировка от Рождества Христова встречается в Крыму до XVIII в. лишь однажды: в надписи 1412 (?) г. из генуэзского Судака (V 258). Во-вторых, палеография надписи, характеризующаяся отсутствием в формах букв каких-либо усложнений, обязательных для крымских надписей XIV–XV вв. В-третьих, термин топотирит в XVI в. известен лишь как обозначение патриаршего или митрополичьего местоблюстителя, который никак не мог быть строителем мангупской стены. В-четвертых, все представители рода Цул засвидетельствованы в Крыму лишь в конце X — начале XI вв. Наконец, при более тщательном рассмотрении на камне хорошо видна S-образная стигма (она видна и на фотографии в Белый, Соломоник 1984, рис. 2) с наклонной чертой слева, характерной как раз для надписей IX–X вв. Таким образом, данная надпись, без всякого сомнения, относится к 6503 г. от сотворения мира , т.е. к 1 сентября 994 — 31 августа 995 г. по Р.Х. (о соотношении годов от сотворения мира и от Р.Х. в средневизантийское время см. IV. 4. D)

Несмотря на явные следы знакомства резчика с книжной культурой (ср., например, сокращение υ(ἱο)ῦ (см. Avi-Yonah 1940, 107)) уровень надписи не очень высок: строки неровные. Кроме того, резчик не уложился в предназначенное для надписи пространство и вынужден был завершать ее на нижнем поле рамке. Буквы шире, проще и менее манерны, чем в надписях начала столетия (например, нет беты с нижним штрихом). С другой стороны, и здесь присутствуют черты, характерные для крымских надписей Х в., например, заострение верхнего полукружия беты или несомкнутая форма каппы.

Датировка надписи концом Х в., в принципе, не обязательно означает то, что нынешняя стена в Табана-Дере должна относиться именно к этому времени: камень мог бы попасть сюда и из другой, разобранной стены. В таком случае, однако, удивительно, что строители, решившие установить на видном месте (ориентированном на зрителя, поднимающегося вверх вдоль стены) старую надпись, не потрудились создать свою собственную. Может быть, в передатировке нуждается и сама стена (Герцен 1990)? Как кажется, решающим аргументом в пользу последнего является проведенный в свое время Л.В. Фирсовым радиокарбонный анализ балки из кладки стены, который показал, что дерево было срублено в 865–925 годах (Фирсов 1976, 170). Кора вполне могла сохраниться до 994–995 гг., но никак — до начала XVI в.

Новая датировка камня не может не поднять заново вопроса о соотношении несущей его стены и комплекса пещерного монастыря, в который та упирается своим северо-восточным концом. Сам монастырь датируется достаточно надежно, так как обе его надписи имеют дату: в северной пещере верхнего яруса это 1220–1221 гг. (V 196), а в храме — 1224–1225 (V 174). При прежней дате стены — 1503 г., было непонятно, почему стена упирается в одну из келий верхнего яруса, и зачем около монастыря в ней был устроен незащищенный проход. Теперь же, при изменившейся хронологической последовательности памятников, эти вопросы проясняются: и монастырь, и проход были устроены уже через двести с лишним лет после постройки стены, когда она, по всей видимости, уже утратила оборонительную функцию (вероятно, в результате падения Византийской империи в 1204 г., либо в результате внутренних причин, например, варварских набегов).