Эту каменную гробницу многославного Аргота [поставил] владыка богатой конями Скифии. (Его), оставившего печаль (по себе) [могучим (мужам) ---], он (т.е. владыка Скифии) ценил по причине [дружеского расположения ?] к эллинам. Совершив многое, (---) он (т.е. Аргот) [укротил --- (войско) ?] фракийцев [и] меотов. [Он воспитал ?] шестьдесят сыновей и стольких же дочерей [--- мудрого ?] сына [---].

 

Надпись представляет собой метрическую эпитафию, установленную неназванным по имени «владыкой Скифии» (ὁ Σκυθίης κοίρανος в стк. 2) в память о некоем Арготе в его усыпальнице-герооне, где она и была обнаружена. Героон, частью которого являлась рассматриваемая стела, археологически датируется вскоре после пожара 135-130 г. до н.э. (Зайцев 2003, 24; 43; 53). Не исключено, что отсутствие в стихотворном тексте имени царя, поставившего памятник объясняется наличием на памятнике еще одной, прозаической, надписи, в которой были полностью названы имена и погребенного, и «владыки Скифии», воздвигшего монумент. По мнению edd. pr., вторая надпись могла располагаться справа на плите за рельефом или на другой стороне сооружения.

Попытка реконструкции такой надписи была предпринята в работе Сидоренко 2005 (SEG 56, 889) на основании произвольного объединения двух фрагментов, в результате чего возник текст [βασιλ]εὺ̣ς [Ἄρ]γ[οτος (sic) υἱὸς βασιλέως τοῦ δεῖνος· χαῖρε], из которого должно следовать, что Аргот был царем царем Скифии и, по всей вероятности, предшественником Скилура. Однако восстановление имение Аргота игнорирует хорошо видные на камне следы наклонной линии, которые абсолютно исключают чтение Ρ перед Γ, а следовательно, и предложенное дополнение [Ἄρ]γ[οτος. Восстановление же титула [βασιλ]εὺ̣ς предлагается с опорой на второй фрагмент, где надежно читается лишь конечная Σ, перед которой видны нижние части двух гаст. При этом буквы на обломке располагаются слева от частично сохранившегося изображения копья, что несомненно свидетельствует в пользу его принадлежности правому краю сохранившегося эпиграфического поля, т.е. тексту метрической эпитафии, а не какой-либо отдельно вырезанной прозаической надписи.

Стк. 1. Edd. pr. справедливо отдали предпочтение восстановлению формы переходного глагола ἔ[στησεν] (« он (т.е. «владыка Скифии») поставил») перед непереходным [ἕ]στηκα («я (т.е. надгробный памятник) стою»), но при этом отнесли и «все последующие сказуемые, соответственно деяния, не к погребенному, а к лицу, от имени которого была воздвигнута гробница» и которого они склонны отождествлять с скифским царем Скилуром (Виноградов, Зайцев 2003, 48.). Такое построение эпитафии представляется крайне необычным, чтобы не сказать невозможным. На мой взгляд, ничто не препятствует, чтобы все перечисленные в эпитафии действия за исключением ἔ[στησεν] («поставил (памятник)») в стк. 1 и στέργε в стк. 4 «(ценил (умершего)») относились к погребенному Арготу.

Стк. 2. Антропоним Ἀργότας является скифским именем (Тохтасьев 2005, 84; 93) засвидетельствованным в ольвийской (Виноградов 1980, 97 = Vinogradov 1997, 619 f.; Dubois, IGDOlbia 4) и боспорской эпиграфике (КБН 75; ср. также сарматское ЛИ Ἀργόδας в КБН 510). Издателями надписи было высказано предположение о тождестве Аргота данной эпитафии с упоминаемым в посвящении пантикапейского фиаса (КБН 75) Арготом, мужем боспорской царицы Камасарии, вдовы Перисада III и матери Перисада IV (Виноградов, Зайцев 2003, 49). Это мнение хорошо согласуется с идеей о тесных династических связях между царскими семьями Боспора и Скифии во второй половине II в до н.э. Еще до открытия этой эпитафии ее сформулировал Ю.Г. Виноградов на основе анализа обнаруженного в Пантикапее посвящения дочери Скилура Сенамотис за царя Перисада V и уже упомянутой надписи КБН 75, в которой фигурируют Перисад IV, Камасария и Аргот. Согласно этой гипотезе, муж Камасарии Аргот происходил из среды скифской знати, а скорее всего - из правящего клана Скифского царства (Виноградов 1987, 61).

По поводу эпитета в словосочетании Σκυθίης ἱ̣ππο̣βό̣[του] ср. многочисленные гомеровские параллели: Ἄργεος ἱπποβότοιο, Ἤλιδος ἱπποβότοιο (Β 287; φ 347 и др.).

Стк. 3. В конце стк. дополнение и чтение издателей надписи [αἰ]ζ̣η̣οῖς δὲ λιπόντα ποθὴν προσ[ήκοντα] ἄ̣γε̣υ̣ς (в их переводе: «доблестным военным мужам заповедавший тосковать (по) близкому сородичу в почтительном страхе перед богами») невозможно грамматически (словосочетание ποθὴν ἄγευς бессмысленно) и не отвечает требованиям метра. Чтение ἄ̣γε̣υ̣ς основано на объединении двух не соединяющихся в контакте фрагментов, причем один из них (ср. выше описание памятника) мог относиться как к стк. 3, так и к одной из следующих плохо сохранившихся строк. Но даже если допустить, что этот фрагмент относился к стк. 3, чтение само по себе вызывает сомнения, поскольку остатки букв перед Σ не дают оснований интерпретировать их как следы Ε и Υ. Тем не менее общий смысл стиха понятен: смерть Аргота сильно опечалила его товарищей. На это указывает нередко встречающееся в эпитафиях существительного ποθή («тоска»). Ср. SEG 31, 6041: σῆς ἀρετῆς πόλις ἥδε ποθὴν ἔχει; Anth. Gr. VII 69811: ᾤχετο μουσοπόλοισι ποθὴν πάντεσσιν ἐάσας.

Стк. 4. Восстановление φιλο[φροσύνης] рядом с сохранившимся на камне существительным Ἑλλάνων (примеры смешения ионийских и дорийских форм в стихотворных надписях Боспора, которые скорее всего служили образцом для автора рассматриваемой эпитафии ср. КБН 125, 127, 129, 132), предложенное издателями в конце стк. представляется очень вероятным. Таким образом, причиной, в силу которой «владыка Скифии» ценил Аргота, названо «дружеское расположение к эллинам» (φιλοφροσύνη Ἑλλάνων; перевод в editio princeps ошибочен: «ради эллинов (сыновей) любви и дружелюбия»).

Поскольку в следующем двустишии говорится об участии Аргота (очевидно, в качестве полководца) в военных действиях против враждебных грекам варварских племен, то, как кажется, выражение φιλοφροσύνη Ἑλλάνων в данном случае скорее должно характеризовать Аргота, нежели безымянного «владыку Скифии». При этом даже на фоне представлений о скифско-боспорском альянсе II в. до н.э. упоминание «дружеского расположения к эллинам» в качестве главной похвалы, адресованной скифским царем скифскому полководцу и высеченной на памятнике в скифской царской резиденции, выглядит достаточно неожиданным. Похвала Арготу не вызывала бы недоумения, если бы автор эпитафии, когда говорил о «владыке Скифии», от которого эта похвала исходила, имел в виду представителя северопричерноморского эллинства – царя Боспора (, указывая при этом на вассальное положение по отношению к нему крымских скифов. Однако для такой интерпретации нет достаточных оснований (хотя поэтическое обозначение территории Северного Причерноморья, в частности Ольвии и Боспора, как Скифии известно в надписях эллинистического времени; IOSPE I2 226: Σκυθίας πόλις Ὀλβία; КБН 117: [γῆ] Σκυθία περιβᾶσα Ἑκαταῖον τόνδε κέκε[υθε]). Если же исходить из того, что словосочетание κοίρανος Σκυθίης должно служить обозначением царя самих скифов, то необычную деталь может объяснить лишь предположение, что таким способом автор эпитафии стремился представить скифского правителя в первую очередь носителем греческой культуры и эллинофилом. Как бы ни объяснять эту примечательную характеристику, несомненно одно: она хорошо согласуется с гипотезой Ю.Г. Виноградова о союзнических отношениях между крымскими скифами и Боспорским царством во второй половине II в. до н.э. (Виноградов 1987, 84 слл.).

В стк. 5 edd. pr. предлагают [π]ο̣λλὰ δὲ κ̣[αὶ ἰ]σ̣χ̣ῦ̣σ̣ι̣ [προ]κ̣αμὼ[ν πάτρης ἐπὶ πλήθει], однако такое чтение не полностью соответствует камню (см. критический аппарат). Присутствующее здесь выражение πολλὰ καμών нередко встречается в эпитафиях эллинистического и римского времени для обозначения как военных, так и мирных деяний умершего (IKnidos I 102: [πολλ]ὰ περιχρυσέας ἔργα καμὼν ἀρετᾶς; IG II2 12476/12477: πολλὰ καμὼν ἐν γυμνασίοισι φιλάθλοις, SEG 18, 197 B4: καμὼν ἄλκιμ[α πολλά]; ср. SEG 45, 1874).

Стк. 6. Предлагаемое в editio princeps чтение Θ̣ρ̣αικῶν Μαιω[τῶν τ’ Ἄρει] ὄ̣π̣ι̣ν̣ κ̣ί̣δα[σεν] за исключением двух первых слов недостаточно обосновано эпиграфически (см. критический аппарат) и не вполне удачно с точки зрения греческой грамматики (непонятная функция падежа [Ἄρει], незасвидетельствованный аорист для глагола κίδναμαι, не имеющее параллелей и вряд ли возможное выражение ὄ̣π̣ι̣ν̣ κ̣ί̣δα[σεν]). В то же время общий смысл строки не вызывает сомнений: речь идет о победе над врагами на противоположных границах (фракийцы на западной и меоты на восточной) географической Скифии.

Упоминание фракийцев (Θ̣ρ̣αικῶν) связано скорее всего с набегами из-за Дуная, которые угрожали находившейся под «протекторатом» позднескифского царства Ольвии (о зависимости полиса во второй половине II в. до н.э. от позднескифского царства свидетельствует чеканка в Ольвии монет Скилура и, возможно, данные эпиграфики; см. Фролова 1964, 44 слл.; Виноградов 1989, 230-250; Ivantchik 2007, 105 слл. = Иванчик 2011, 23 слл.). Что касается меотов (Μαιω[τῶν]), то, поскольку меотские племена непосредственно граничили с Боспорским царством, вероятно, имеется в виду участие скифов под командованием Аргота в военных действиях против агрессивных меото-сарматских племен Приазовья (ср. Виноградов 1987, 85; Ivantchik 2004, 67).

Стк. 7: υ̣ἱεῖ̣ς δ̣[᾽ ἑξήκο]ν̣τ̣α̣ κ̣ό̣[ρ]α̣ς ἴσα̣ς τ̣ε - упоминание многочисленного потомства издатели надписи связывают с сообщением античной традиции о пятидесяти (или восьмидесяти) сыновьях Скилура (ср. Strab. 7.4.3). Однако это не может служить доказательством того, что автор эпитафии, говоря об отце шестидесяти сыновей и стольких же дочерей, имел в виду Скилура. Из контекста скорее следует, что речь должна идти об Арготе и воспитанных им детях.

Стк. 8. Смысл строки остается в основном непонятным. Комментируя сохранившееся в конце строки παιδὸς ΙΔ[---], edd. pr. высказали предположение, что слово παῖς (в значении «сын») указывает на погребенного Аргота, а сохранившиеся за ним буквы ΙΔ являются началом его патронимика. В упоминающей Аргота надписи КБН 75 его отчество восстанавливается Ἰ[σάν]θου. Ю.Г. Виноградов на основании осмотра камня КБН 75 отвергал это восстановление (Виноградов 1987, 61, прим. 19) и не исключал позднее (Виноградов, Зайцев 2003, 49), что вместо него следует дополнять патронимик Ἰ[δάν]θου. Если бы эта догадка оказалось верной, то можно было бы считать привлекательным восстановление παιδὸς Ἰδ[ανθέμιδος] (vel Ἰδ[ανθέμιος] ? - И.М.; не исключен и другой скифский антропоним Ἰδ[ανθύρσου]; ср. Hdt. 4.76) издателей надписи, поскольку они толкуют Ἰδάνθης (vel Ἴδανθος ? - И.М.) как гипокористик к засвидетельствованному на Березани личному имени Ἰδάνθεμις (ср. Dubois, IGDOlbia 27). Однако в надписи КБН 75 (как любезно сообщил мне С.Р. Тохтасьев, осмотревший камень в ГЭ) стк. 7 сильно повреждена: от буквы после Ι сохранилась лишь нижняя часть наклонной гасты, скорее всего от Α или Λ, так как следов нижней горизонтали, указывающей на Δ или Σ, разглядеть не удается. Тем самым, хотя дополнение Ἰ[δάν]θου в КБН 75 нельзя исключать окончательно, оно все же не самое вероятное. Таким образом, необходимо признать, что предложенное восстановление остается чистой гипотезой.

II в. до н.э. (скорее всего третья четверть).